2.1. Внешность:
Миран высокая (1.67 м) по меркам эльфов женщина, тем не менее обладающая эльфийским типом телосложения. Фигурой наделена немного вытянутой – такое впечатление складывается из-за пропорций ног и рук, а также подчёркивается длинными пальцами. Обладает развитой мускулатурой ввиду своего образа жизни. Благодаря частым физическим нагрузкам, весьма вынослива. В бою полагается не столько на свою силу, которая также присутствует в достаточной для участия в сражениях мере, а на ловкость и скорость реакций.
Лицо выраженно овальной формы, женственное и немного отдающее юностью – Миран выглядит младше своих лет и в расслабленном виде может сойти за 25-ти летнюю. Глаза с лёгким прищуром, серо-голубого цвета – напоминают полупрозрачную осеннюю лужу. Нос небольшой, ровный; губы узковаты и чаще всего сомкнуты, так как Миран не часто приоткрывает рот и не любит демонстрировать свои зубы, предпочитая улыбаться с закрытым ртом, а когда смеётся – имеет привычку отводить голову в сторону и зажмуривать глаза. По переносице и щекам, исчезая ближе к подбородку, стелится россыпь веснушек. Из-под волос – гладких и ровных, дотягивающихся до лопаток и имеющих насыщенный медно-рыжий оттенок, - проглядывают типичные для эльфов остроконечные уши.
В одежде эльфийка предпочитает сочетание комфорта и представительности. Любит носить одежду, обтягивающую тело, но при этом всегда набрасывает сверху нечто просторное. Из обуви обычно выбирает не туфли, а сапоги, в которых легко перемещаться на любые расстояния и в любом темпе. Чаще всего носит одежду не пёстрых, но заметных тонов; её редко можно увидеть в чёрном или сером. Из украшений предпочитает нечто достаточно простенькое, так как не приветствует кричащую роскошь и в принципе не жалует разлапистость в чьём бы то ни было гардеробе. Полагает, что человека всегда оценивают в первую очередь по его виду, поэтому преимущественно показывает себя окружающим людям в качестве личности сдержанной, но осведомлённой в том, что такое опрятность и хороший вкус.
К доспехам относится как к такой же необходимости, как и оружие. В латах, скорее всего, будет чувствовать себя неудобно, но если появятся предпосылки к тому, чтобы обезопасить себя чем-то подобным, наденет их на себя и достаточно быстро свыкнется с этим. В большинстве случаев выбирает среднюю броню, так как любит чувствовать себя защищённой и, к тому же, сохранять подвижность. К выбору брони, как и одежды, подходит очень ответственно, но в случае, если перед ней встанет выбор, одеть что-то надёжное, но, на её взгляд, некрасивое – ни за что на такое не подпишется.
В силу воспитания в орлесианском обществе уже свыклась с повсеместно встречающимися масками, но сама по некоторым причинам не особо их жалует, поэтому не имеет привычки прятать своё лицо, но к людям, его скрывающим, относится с большим подозрением. Сама же может максимум набросить капюшон на голову, а шлемы не использует от слова «совсем», разве что ей предложат что-нибудь эксклюзивное, что ей могло бы прийтись по нраву.
2.2. Характер:
В детстве эльфийка росла практически сама по себе – и это в коем-то смысле возвело стены, отделяющие её от внешнего мира. Миран весьма свободолюбива и прежде всего прочего любит держаться в стороне от тех вещей, с которыми она не ознакомлена или не может справиться, но в то же время другая черта характера – нежелание потворствовать своим слабостям – вынуждает её выходить в окружающий мир, чаще всего, в переносном смысле.
Миран можно назвать упёртой и старательной, а также предельно ответственной в тех сферах и задачах, которые по-настоящему для неё важны. Эльфийка – хороший и благодарный ученик, что она уже успела продемонстрировать за годы обучения в Круге Магов, а затем – когда пребывала среди долийских эльфов. Она способна концентрироваться на деле и идти к цели, какие бы препятствия не встретили её в пути. Не бросает начатого и всегда доводит всё до конца, каким бы ни был результат. Очень упорно постигает те вещи, которым желает выучиться, а интересует Миран многое. Её в принципе можно охарактеризовать как личность интересующуюся – поддавшись случаю, эльфийка может изучать понравившуюся ей сферу, будь то какая наука или повседневное ремесло, но, правда, недолго; зачастую ей хватает ознакомиться с базами этих навыков, после чего она возвращается к своим привычным занятиям.
По отношению к окружающим Миран ведёт себя сдержанно, немного с подозрением, но без открытой враждебности. Ей с трудом удаётся почувствовать себя частью какого бы то ни было социума, поэтому она всегда будто бы ненароком заслоняется от других людей. Со стороны это делает её похожей на человека отчуждённого, в чём-то даже холодного. Свои эмоции Миран и впрямь умеет держать в узде, но не всегда внутри неё на самом деле всё тихо и спокойно. Нельзя сказать, будто эльфийка буйна нравом и фонтанирует эмоциями или напротив – прочна как сталь и столь же непробиваема, но условия, в которых формировался её характер, вынудили, в общем-то, активную девушку научиться выдерживать любые удары, что со временем превратилось в привычку, в качестве побочного эффекта лишившего её возможности идти на какие-то сумасбродства, характерные ей в детстве. Последнее, впрочем, при определённых условиях всё же может состояться, но до этого времени подобных ситуаций складывалось не очень много.
В качестве коллеги Миран очень надёжна, но при этом может быть с трудом переносима. Ей свойственно полагать, что она знает лучше, и если люди, с которыми она имеет дело, не обладают очевидными преимуществами в сфере, объединившей их, то эльфийка будет проявлять крайнюю настойчивость в вопросе отстаивания своего мнения. Навыки работы в группе она начала развивать не так уж давно – когда поступила в Инквизицию, поэтому это, как и навыки общения, она развивает в себе до сих пор.
Несмотря на умение владеть собой, может проявлять всплески эмоций – обычно это случается во время или после боя или в ходе чего-то экстраординарного. Неплохой способ вывести Миран из себя – это начать принижать её достоинство или поступать схожим образом с тем, кто этого не заслуживает. В таком случае эльфийка, в обычной жизни не прибегающая к повышенным тонам и хамству, может перейти на ответные оскорбления, но таких моментов она, разумеется, пытается избегать.
Если, собственно, оценивать истинную суть Миран, а не её поведение, то можно сказать, что она человек порядочный, нацеленный на справедливость, не способный на подлость и умеющий проявлять храбрость ради стоящего дела. Людей в беде не бросает, имеет чёткое представление о добре и зле, при возможности всегда борется с последним. Хочет, конечно, казаться единоличницей, но на самом деле настолько оторванной от мира, чтобы игнорировать всё вокруг, не является. Любит честных, преданных своему делу и окружающим личностей, готовых на безвозмездные подвиги, и сама старается таковой стать. Взгляды: — верит в Создателя;
— считает, что магов необходимо контролировать, но при этом выступает против лишения их свободы и содержания взаперти;
— выступает за объединение эльфов в единый народ и за создание ими отдельного государства, но полагает, что это будет возможно только после культурного переворота в их обществе;
— не любит Игру и по возможности держится от неё в стороне, но если подвернётся такой случай, из-за которого она будет втянута в неё, скорее всего попытается найти себе подходящих союзников, ориентирующихся в Игре лучше неё, чем примет в ней самостоятельное участие;
— в случае, если развернётся война всех против всех, встанет на сторону правых. Помимо этого, хоть и не хочет этого признавать, но чувствует себя отчасти привязанной к Орлею, поэтому может начать отстаивать его интересы, если они не двинутся вопреки её личным убеждениям.
2.3. Биография:
Знаете ли вы, какого цвета листва у того высокого дерева с отломившейся ветвью, что растёт возле стены Андруил? А лепестки эмбриума, охватывающие его красную сердцевину? Может, назовёте цвет, которым окрашена высокая шелестящая трава на крутых склонах? Наверняка вы скажете, что все они – зелёные. И ошибётесь. Ведь у зелёного цвета имеется великое множество оттенков, и Миран знала их всех, потому как была ребёнком Изумрудных Могил.
Мать эльфийки была служанкой в одной высокопоставленной орлесианской семье. Отец… Мать говорила о нём хорошо и всегда с некой тоской, но ничего точного Миран о нём больше не знала, разве что ту вещь, что имел он отношение к военному делу. Так или иначе, они никогда не встречались и, будучи ребёнком, маленькая эльфийка редко задумывалась о нём. Ей было чем заняться, так как в хозяйском имении ребёнку служанки также приходилось брать на себя какие-то заботы. Миран, по правде говоря, была весьма легкомысленной в ту пору – за что не возьмётся, то до конца доведёт, но как-то поспешно, лишь бы только отделаться от задачи. Куда приятнее ей было сновать по просторам Изумрудных Могил, впитывая в себя его облюбованную солнцем зелень. Тогда у неё ещё не было никаких мечтаний – только большая любовь к этим землям и практически ничем не ограниченная свобода, которая перемежалась, разве что, с мелкими обязанностями в усадьбе.
Первое время, пока девочка была совсем мала, на неё обращали мало внимания. Возможно, так складывалось потому, что её мать была на хорошем счету, и остальная прислуга ожидала, что Миран подрастёт и переймёт её послушный характер; хозяева маленькую эльфийку не замечали вообще, так как с ними она не имела почти никакого соприкосновения. Но они имели возможность более детально познакомиться с ней, когда эльфийка по молодости лет сглупила и полезла в те места, куда вход ей был запрещён – в покои хозяйской дочки. Миран называли по-всякому, знакомя с расовым неравноправием и рамками, существовавшими между сословиями, но она не воспринимала это всерьёз, а потому данная реальность была от неё пока ещё далека. А тут, оказывается, под боком всё это время находилась такая сокровищница! И кровать мягкая, и куклы изящные, и даже расчёска такая, что ни одна из «драгоценностей» Миран - тех вещей, что она находила в Изумрудных Могилах и волокла в тайник под одним из деревьев, - не могла с ней сравниться. Вот эльфийка и воспользовалась всем этим, не чувствуя за собой никакой вины – ведь у прислуги всё было общим.
Хозяйская дочка застала её в тот самый момент, когда Миран вязала нещадными узлами дорогостоящие ленты на свои рыжие пряди. Разгорелся скандал. Каким-то образом изловчившаяся эльфийка смогла избежать хватки стражи и выбежать наружу. Бежала долго и далеко. С наступлением ночи, когда стало прохладней, закопала ленты в надёжном месте, отметила его пометкой на коре и свернулась в клубок. Миран инстинктивно чувствовала, что её ждёт какое-то наказание, но почему-то её воображение рисовало сцены едва ли не казни. Ей было всего семь лет, и она была напугана, а потому появление стражи, выискивающей её, ознаменовало начало борьбы за выживание.
Миран пыталась убежать, кусалась, отбивалась ногами, а когда чуть не захлебнулась от страха, предплечье схватившего её стражника покрылось коркой льда, затем взорвавшейся и осыпавшейся на землю.
Несколько последующих дней, показавшихся эльфийке неделями, она провела в подвале. Мать к ней не пускали, и Миран лишь изредка слышала её голос из-за двери, о чём-то просящий стражу. Тогда ей казалось, что всё дело в лентах и наказании, но когда за ней пришли люди в железе, Миран больше и не знала, что думать. Как бы она ни изворачивалась, но справиться с ними было куда сложней. Никто ей ничего не говорил и не объяснял – всё, что в тот день имелось у Миран, это бегущая следом по дорожке усадьбы мать и высокие деревья Изумрудных Могил, с некой особой тоской покачивающие своими витиеватыми ветвями ей вслед.
Следующим местом, где оказалась эльфийка, был город Монтсиммар, а точнее – та его темница, по мнению Миран, что называлась Кругом Магов. Прижиться там было нелегко и казалось, будто вся прежняя жизнь эльфийки становилась препятствием этому. Она привыкла носиться кругом и делать это босиком, а невозможность выбраться на улицу была подобна пытке. Люди более старшего возраста тщетно уговаривали её успокоиться и хотя бы послушать, а такие же ученики потешались над её невежеством. Первое время Миран была местной дикаркой – по сути, это же прозвище закрепилось за ней на долгие годы, но тогда эльфийку это мало ещё волновало. Она была готова лупить кулаками по окнам и скрести стены столовыми приборами, чтобы выбраться на свободу.
По счастью, ей попался чародей, достаточно мудрый, чтобы не сломить её целиком, а направить её старания в нужное русло. Первое время Миран сопротивлялась, но магия как таковая очаровала её. Уйти она не могла, и это уже было ясным, так что именно эта невероятная сила и стала якорем, что удерживал её в том расшатанном состоянии, в котором оказалась эльфийка. Вскоре Миран позволила убедить себя, что магия – её преимущество, и что она не сможет выйти, пока полностью ею не овладеет. Эльфийка была действительно мала и слишком мало знала об окружающем мире, поэтому позволила себе поверить в это. Так начался её путь к переменам.
Миран было непривычно сталкиваться с неприятием со стороны ровесников. В усадьбе орлесианского аристократа тоже было место всяческим скандалам, но замечания со стороны прислуги отдавали недовольством, почти всегда обоснованным, а здесь она просто никому не нравилась. Это со временем «включило» в эльфийке стремление выбиться в число лучших из лучших. Как назвать дураком того, кто знает больше тебя, и как высмеять за ничтожность того, кто превосходит тебя в магической силе и умении её использовать?
Несмотря на своё прошлое, Миран оказалась способной ученицей. Она быстро научилась читать и писать, в ней прослеживалась хорошая память и талант к языкам. Из-за того, что отношения с ровесниками не складывались, у эльфийки появилось, во-первых, дополнительное время на учёбу, а, во-вторых, умение преодолевать препятствия, зачастую возведённые другими людьми. Всё это привело к тому, что характер эльфийки укрепился, будто обрастя камнем, и она добилась определённых успехов в учёбе, но в то же время отношения с окружением всё ухудшались, а стычки становились опаснее для обеих сторон. Наказывать Миран было не за что, так как она показывала хорошие результаты и, в общем-то, была на хорошем счету у старших чародеев благодаря своей исполнительности и умению вести себя с теми, кто обладал реальной властью. Но оставлять всё так, как есть, тоже было нельзя, и в итоге Дикарку «душевно» проводили в другой Круг Магов.
В Вал Шевине для Миран началась совершенно новая жизнь. Всё, что о ней было известно здешним магам, заключалось в нескольких фразах, которым особо не верили, поэтому эльфийка с умом обошлась с возможностью произвести новое первое впечатление. В пути у неё было время подумать, и Миран решила заменить свою нелюдимость на сдержанность, а откровенную наглость – на острые колкости. Более того, это уже не была маленькая девочка, нисколько не ориентирующаяся в окружающем мире – в Круг Магов Вал Шевина она попала в возрасте семнадцати лет, когда уже хорошо понимала людей, порядки и свои собственные стремления. Было несколько вещей, особо увлекавших Миран: эльфы, гномы (она увлеклась этим народом, когда изучала тематику Моров), необычные создания и возможности магии. Учёба и развитие своих навыков по-прежнему были в приоритете для эльфийки; отношения с остальными магами сложились наиболее удобным для неё образом – нейтральными. В Круге Магов она обзавелась репутацией человека не слишком дружелюбного, осторожного, но надёжного. С момента переезда в другой город Миран старалась больше не наживать себе врагов, а углубиться в достижение собственных целей, а они у неё были прежними – достичь высот и выбраться на свободу. Не путём банального бегства, разумеется, но всё же. В то время эльфийка была твёрдо убеждена, что обладающий магией и знанием способен на действительно многое.
После событий в Белом Шпиле маги чувствовали себя некомфортно, и Миран была в их числе. Предчувствие подсказывало ей, что беспорядками всё не обойдётся, и так оно и случилось. Когда Круги были официально распущены, эльфийка вдруг оказалась в шаге от свободы, что на поверку оказалось обнаружением себя стоящей над пропастью. Миран тогда было двадцать семь лет, и она вполне могла постоять за себя, но куда идти, когда весь мир перед тобою, а ты его совсем не помнишь?
Перед эльфийкой тогда встал выбор – присоединиться к другим магам или продвигаться дальше по жизни своим путём. База знаний и умений, а также опыт и желания всех предыдущих лет убедили её в том, что она способна выдержать и осуществить заданный план. Заключался он вроде как в простых вещах – найти себе новую цель и место, ведь предыдущая уже была достигнута, и Миран была на свободе. Но, относительно быстро сообразив, каким опасным местом был мир по сравнению с усадьбой в Изумрудных Могилах, эльфийка была вынуждена признать, что одной ей не справиться. Нужно было время для адаптации к новым условиям, проведённое в безопасности. Миран пугали беспорядки, результаты которых с каждым разом всё больше шокировали её. Ей казалось, будто безопасным может быть только место, максимально отдалённое от того, где всё это началось – а для эльфийки всё началось в Орлее. И эта идея завела её на самый восток Ферелдена.
Послонявшись по стране, Миран всё же удалось выйти на один из кланов долийских эльфов. Разумеется, всё, что она знала о них, имело под собой только теорию, а привычный образ построения взаимоотношений с диковатыми сородичами оказался совсем ни к месту. Миран, хоть и находилась в положении просящего, но вела себя чересчур требовательно и высокомерно, поэтому вполне ожидаемо получила от ворот поворот. После она настойчиво преследовала клан и даже ввязалась в несколько более-менее безобидных стычек с ними, пока, наконец, не состоялся их разговор с Хранителем. Как и некогда чародей, призвавший Миран к переменам, так и этот эльф обладал достаточной мудростью, чтобы разглядел за прослойкой орлесианского воспитания эльфийку, способную при правильно взятом направлении стать чем-то другим. Но было бы честным заметить, что такое решение по поводу «гостьи» было принято Хранителем не только исходя из его личных побуждений. Клан к тому времени был не слишком многочислен, а обстановка повсеместно - чересчур опасной, поэтому отчасти решение Хранителя было продиктовано стремлением защитить свой клан - Миран обладала достаточными навыками и была готова биться за долийцев, что и делала, пока находилась в их кругу.
За время нахождения среди долийцев Миран не смогла заметно перестроить свой характер, но многое узнала и, честно говоря, ничего не осталась должна – благодаря своей старательности и внутреннему моральному коду ей удавалось вносить свой вклад в дела клана. Никакого участия в организации их жизни она не принимала, равно как и не получала доступа к каким-то важным тайнам, но трудилась на общее благо, выполняя разные повседневные поручения. В то же время, находясь среди них, она отточила множество из своих навыков и научилась чуть лучше разбираться в эльфийской культуре, которая во многих вещах оказалась не такой, как в прочитанных ею книгах. Бесценным, конечно же, оказался опыт общения с настоящими эльфами, живущими согласно традициям предков. Эльфийка не испытывала ощущения безусловного единства с ними, но симпатией прониклась и могла причислить себя и их к одному народу хотя бы уже потому, что многие вещи, что они делали и представляли правильными, такими же казались и Миран.
К слову, именно во время её пребывания с долийцами и имело место быть одно важное для эльфийки событие. Годы спустя она уже не сможет сказать наверняка, какие причины побудили её согласиться на вылазку, предложенную эльфами-подростками из этого клана, но факт остаётся фактом – молодёжь была весьма настойчива и, надо отдать им должное, убедительна, когда уговаривала Миран отправиться вместе с ними в древние эльфийские руины, расположенные в восточной части леса Бресилиан. Они рассказывали о событиях, произошедших в этом месте несколько лет тому назад, но так как они не являлись их прямыми участникам, то и рассказ их был весьма мутен и, как предполагала сама Миран, во многом надуман. Тем не менее, поход в руины не завершился для неё лишь впечатлениями от увиденного и услышанного. Как и свойственно молодёжи, они разбежались, кто куда, и старшей эльфийке, чувствующей себя ответственной за них, пришлось заниматься их поисками, но прежде, чем все вновь были собраны в одном месте и сопровождены ею обратно в лагерь, Миран наткнулась на то, что и не рассчитывала увидеть – филактерию с духом древнего боевого мага. Выслушав его, эльфийка даже не сомневалась в том, чтобы помочь ему. Взамен она получила знания касательно боевой магии, использованной эльфами во времена Арлатана. Это событие оставило на ней глубокий отпечаток, до сих пор отражающийся на её решениях и поступках.
После этого Миран вернулась к долийцам и ещё какое-то время провела вместе с ними. Какими бы ни были её планы на будущее, но события на Конклаве почти полностью их перечеркнули. Миран, хоть и являясь в некотором смысле одиночкой, понимала, что гораздо лучше жить в спокойном мире, поэтому возлагала большие надежды на это собрание, обернувшееся чем-то совершенно иным. Несмотря на то, что всё в ней порывалось разобраться в происходящем, эльфийка оставалась с долийцами до тех самых пор, пока до неё не дошло известие об уничтожении Убежища. Миран по какой-то причине винила себя в том, что не оказалась в Морозных горах в ту ночь, словно от неё что-то могло зависеть. Окончательно её обезоружила другая новость – будто возрождённая Инквизиция собирается в некоей крепости в тех же горах. Миран собрала свои вещи и отправилась туда, убеждая себя, что хочет всего лишь посмотреть на людей, сумевших пережить такое и продолжить сражаться.
Скайхолд, куда она прибыла вместе с торговцами, оставил её без слов. Её поразило всё – само это место, тот путь, который предположительно должны были пройти люди, чтобы добраться сюда, да и сами его обитатели. Со всех сторон до неё доносились обрывки фраз, вмещавшие в себя целые судьбы людей, их наиболее точное и тонкое описание. Но более всего её тронуло то, что каждый здесь был на своём месте и занимался важным делом на благо всех остальных – даже тех людей, что оставались далеко отсюда и, возможно, даже не знали, какие дела тут свершаются. И к тому же здесь сошлись все – и люди, и эльфы, и гномы, и даже рогатые кунари, и никто не ставил друг другу в упрёк его происхождение или недостаток способностей. Всё это прошило Миран насквозь, так что она, неожиданно для себя, просто выпалила, схватив проходящего мимо солдата за рукав: «Я хочу вступить». Это было самое необдуманное и самое искреннее желание за всю её жизнь.
Вопросов о том, кто она такая, не возникало. Точнее говоря, её, конечно, опросили, но в душу ей не лезли и докапываться до мелочей не стали. Миран ещё не доводилось так быстро становиться частью чего-то столь внушительного, поэтому первые несколько дней прошли как в трансе, но затем события буквально фонтанировали вокруг неё. Эльфийка не только подписывались на миссии, разворачивающиеся далеко от Скайхолда, но и, находясь в крепости, использовала каждый свободный момент, чтобы принести хоть какую-то пользу – то совет кому какой даст, то поможет груз донести, то разрешит какой-нибудь спор «Приюте Вестницы». Стоит сказать, что в то время одним из наиболее важных личных занятий Миран была помощь беженцам – в частности, она помогала людям выйти на след тех, кого они потеряли и теперь разыскивали. Часть всего этого она зачастую делала тайно, оставаясь в тени, чтобы сохранить образ отчуждённого мага, занимающегося исключительно своими магическими делами. Но образ этот часто становился прозрачен, а её истинная суть - заметной другим людям.
За время, проведённое в Инквизиции, Миран успела достаточно сделать и многого добиться в плане развития своих навыков. Особое впечатление на неё произвели события, произошедшие в Крествуде, окончательно убедившие её в том, что вся её холодность была преимущественно внешней, и посещение Изумрудных Могил, где, сжимая в руке давно закопанные под деревом ленты, Миран попыталась заставить себя отпустить все давние детские страхи – страх быть никем. Инквизиция дала ей возможность определиться с тем, кем она на самом деле является, и эльфийка наконец утвердилась во мнении, что существуют вещи, важные вещи, которые требуют разрешения, и что делать это должны люди вне системы, заходящие за грань каких-то условностей. Она больше не ассоциировала себя ни с Кругом Магов, ни с низким происхождением, ни даже с острыми ушами, хотя последнее имело на неё некоторое влияние, так как главным источником вдохновения для Миран были Изумрудные рыцари – в погоне за этим идеалом она даже завела собаку, но пёс ей попался весьма самовольный, нередко испытывающий эльфийку на сохранение достоинств своего характера.
Миран оставалась верной Инквизиции до последнего и самого ответственного боя, но через некоторое время после победы над Корифеем она всё же покинула организацию. Тем не менее, идеи Инквизиции продолжили преследовать её даже после этого. Не имея никаких конкретных задач и лишившись дела, которое вело Миран вперёд, она занялась тем, чем думала заняться, когда ещё жила в Круге Магов Вал Шевина – изучением древних культур путём исследования исторических памятников, в том числе и руин, оставленных предыдущими цивилизациями, в частности - эльфами и гномами древности. О том, чтобы вернуться в Круг, не могло быть и речи, поэтому Миран вновь ощутила себя человеком, бегущим от возможных оков.
Когда было объявлено о новом Священном Походе, эльфийка поняла, что, сторонясь всех этих событий, она ничего не добьётся. Мир стал окончательно странным местом и, несмотря на победу над Корифеем, в нём оставалось место для следующего источника опасности, и этот источник влиял на народ, который Миран отчасти считала своим - эльфийка поняла это ещё до объявления о Походе, когда чуть ранее ей стало известно о Зове, с помощью которого и было созвано большинство эльфов. Сама она испытывала его на себе лишь несколько раз, и то в достаточно слабой форме - вполне вероятно, что по причине твёрдой внутренней установки и взглядам, прочно засевшим в её подсознании. Всё же, события, произошедшие во времена Прорыва Завесы, оставили глубочайший отпечаток на её личности, а это, в свою очередь, позволяет ей определить что-то как безусловное зло и эффективно сопротивляться этому. Инквизиция же взрастила и укрепила в ней принципы, которые не позволяли эльфийке оставаться не определившейся в своих взглядах и бездействовать. Потому, оставив своё дело, Миран отправилась на поиск людей, что, как и она, тоже хотели встать в первых рядах, чтобы отвести эту угрозу от Тедаса, а если понадобится – то и принять на себя удар вместе с ними.
|
dddd
